В провинциальном городе сыро и пахнет грибами. К нам стремительно ползет октябрь - скоро читать Желязного. Время кутаться в пледы, заваривать чаи и колдовать на кухне над тыквой, орехами, клюквой и медом. Кухонная магия прекрасно приводит в порядок мысли.

"Я мог бы вести чудесную, радостную жизнь, не будь я глупцом."
Гетте, "Страдания юного Вертера"

Не нравится мне Вертер, ноющий, сентиментальный юнец.

"Быстро закипел чай и оживилась каша. Она родилась из горсти сухой гречки, как Афродита из пены. Под крышкой котла она возилась, устраиваясь поудобнее, и все охала, жаловалась, что-то бурчала себе под нос – она была женщина нервная и впечатлительная."

Иванов А. "Географ глобус пропил"

+9

Художники - люди безобидные, сосредоточенные на своем внутреннем видении и своих образах.
Р. Мэй "Мужество творить"

Творчество - это встреча глубоко сознательного человека с его миром.
Р. Мэй "Мужество творить"

Поэты хороши в кафе или в собственной мансарде, но если их поставить у конвейера, они будут представлять угрозу для окружающих.
Р. Мэй "Мужество творить"

Стихотворение или картина становятся шедевром не потому, что являются отражением переживаемого или наблюдаемого объекта, но потому, что представляют видение поэта или живописца, видение, которое появилось в результате встречи художника с действительностью.
Р. Мэй "Мужество творить"

Творчество это мольба о бессмертии.
Р. Мэй "Мужество творить"

Писателя должно лихорадить от волнения и восторга. Если этого нет, пусть работает на воздухе, собирает персики или роет канавы; бог свидетель, для здоровья эти занятия полезней.
Р Брэдбери "Радость писать"

Литературой надо заниматься постоянно, она заполняет собой всю жизнь, а вовсе не только те часы, когда человек сидит и пишет; она подчиняет себе все прочие дела, потому что литературный труд пожирает саму жизнь писателя, подобно огромному солитеру, поселившемуся в человеческом теле...
Марио Варгас Льоса. "Письма молодому романисту"

...Корень любой истории - жизненный опыт человека, ее сочиняющего, то есть жизненный опыт и есть источник, питающий вымысел.
Марио Варгас Льоса. "Письма молодому романисту"

Автор не выбирает темы - это они его выбирают.
Марио Варгас Льоса. "Письма молодому романисту"

В этом году, как в всегда, в городе - "Белая Вежа". И, как и всегда, я не попадаю на спектакли по десятками причин. Вчера на площади снова собирались люди, чтобы посмотреть уличный спектакль "Иов". Конечно, это было зрелищно, как же иначе? Много огня и громкой музыки, люди на ходулях, дым, красный от подсветки и рыжих отблесков. Но больше всего меня поразила мимика и пластика актеров. Чувства их были так живы и глаза полнились такой скорбью, каждое движение так чисто передавала душевное волнение, что я полностью проваливалась в счастье и драму Иова, вместе с ним смеясь и сострадая. Это было очень сильно. Теперь я перечитываю книгу Иова, пытаясь заглянуть в нее глубже.

Львовский академический духовный театр "Воскресение", постановка "Иов". "Белая Вежа" Брест -2013

Городская грусть. В этом фото усталость и измученность взрослого и унылость пустого вечернего автобуса. Там дух осени, учуянный еще задолго до ее прихода. Ботинки нынче мокнут в лужах, а я уже измотана, я устала.

"Что он помешан - факт. И факт, что жалко.
И жаль, что факт. Дурацкий оборот."

У. Шекспир. "Гамлет"

Это было место, где реяли знамена, звенело оружие, торговцы зазывали к пестрому товару, а храмовники с суровыми лицами задевали меня полами своих белых широких плащей.

С полудня и до позднего вечера на ристалище гремела сталь, зрители ахали и пятились, когда двое сцепившихся в схватке рыцарей обрушивали друг на друга мощь ударов, я ахала вместе со всеми и зачарованно глядела на закованных в доспехи мужчин и облаченных в платья женщин.
Мой фотоаппарат разрядился в ноль, сделав более пятисот кадров и на всех их - рука с занесенным мечом или прикрытый щитом тевтон. Я не фотографировала только тогда, когда с открытым ртом наблюдала как рыцарь, за которого я переживала всем сердцем, начинает устало отражать удары. Вот в такие мгновения кажется, что вся вселенная замирает и в ее бесконечных просторах только и есть, что эхо звучащей здесь пронзительной стальной песни мечей; и как только она замолкнет, сердце выбьет последний удар и замолкнет вместе с ней, что бы услышать голос магистра, объявляющего победителя. И когда волшебство совершится, мир, сузившийся до размеров ристалища, вновь взорвется звуками восторженных аплодисментов, в радостном ритме забьются десятки сердец, а ладони потом будут еще долго-долго болеть.


Это бесконечно красиво. Магия металла, трепещущих на ветру одеяний, звуков, движений, красок. Когда солнце выходило из-за свинцовых туч, доспехи рыцарей вспыхивали холодным серебристым светом, цвета на щитах становились ярче: алые, синие, желтые, они загорались совсем по-иному, торжественно и благородно, с вызовом блестели на гербах; флаги взмывались ввысь вслед за холодным северным ветром, и сражение было похоже на безумный смертельный и красивый танец.



P.S.: Там был один рыцарь, облаченный в одеяния, какие носили рыцари, защищающие Святую Землю. Перед каждым сражением он опускался на колено и возносил краткую молитву, а сражался так яростно, что всякий раз из битвы выходил победителем. И показался мне он самым что ни на есть настоящим. Не было в нем того романтизма, который так свойственен образам сэра Гавейна или сэра Ланселота из Артуровских саг. Этот рыцарь с норманнским именем глядел прямо и смело, сражался с явным удовольствием и ругался как сапожник. Будь он в одеждах храмовника я бы воскликнула: «вот он, Бриан де Буагильбер, Вальтера Скотта!», таким самодовольным и гордым показался мне он. Какой этот человек на самом деле, мне не хочется гадать – пусть останется в моей памяти гордым норманном, рыцарем в синих одеждах, славным воином с дерзким взглядом.