На полу чередования золотых полос света темно-медных - тени. Мне полюбились жалюзи за их универсальность и медовый свет, в который они, отсвечивая, окрашивают все вокруг. Окна распахнуты настежь, пахнет пионами, укропом и клубникой "и лето без конца"

Город какой-то дикий в своем предвкушении лета. Трава на перекрестке - до колен, вдоль дороги - мята, зацветающий шиповник на тротуаре и здания выкрашенные будто розовой акварелью. Воздух с самого утра тягучий и влажный, его невозможно вдохнуть, он липнет к рукам, шее, к волосам, в нем путается платье, звуки и запахи, на как же тепло черт возьми!
Перед завтраком засыпаю горсть кофейных зерен в кофемолку, нажимаю на кнопку и отсчитываю пятнадцать секунд. Сирень в букете касается лба и пахнет любовью (книжной) и отчего-то дождем. Никогда раньше не думала, что утро может быть хорошим, что им можно наслаждаться. Уже почти год как в приветственном "доброе утро" нет сарказма.

Утром скрипела куртка на сгибах локтей, каждый раз, когда рука подносила чашку к губам. Сейчас кругом сирень, кофе и затянутое в грозовые тучи небо. После завтрака слушаю на балконе как поют (необычно громко для города) птицы, проверяю шалфей, эстрагон и лаванду. Ёжусь, закрывая окно.
Отчего-то нежно и трепетно жду июнь, воображая, что он будет фиолетово-зеленый, сочный, жаркий; будет пахнуть дождем, черной смородиной, персиками, озоном, мокрой землей и дорожной пылью. И чем-то еще.

Мятный чай, расплывшиеся красные чернила.
Гадать по мартовскому (почти как майскому) дождю. Раскладывать карты (проективные, Таро не все ли равно?), сажать шалфей, эстрагон и лаванду. Ждать весну, грозовые тучи, придумывать заклинания и расписывать их словами, образами.

В общем-то, нет разницы как называть себя, но уж точно не феей. Будничной магии не становится меньше, если надеть кроссовки. Сварить хороший кофе - то еще волшебство.

Вместо кипящего котла - закипающая кофеварка мока.

Кофеварка озорно разбрызгивает кофе, и его запах пропитывает все кругом. Еще пахнет мылом, свежестью, плющом, деревом и мятно-лавандавым чаем. Изумрудная зелень блестит на пальцах и отсветом - в глазах. И даже одежды с синих меняются на зеленые.

Снежный Сочельник и сверкающее Рождество в декабре совсем сбили с толку своей сказочностью. Вот уж точно а Midwinter's Tale. Вдруг появляется Скрудж (а я-то думала, его история только книжная), ведьмы колдуют и пляшут, и сама я зеленым Гринчем утаскиваю мешок подарков из-под ряженой елки. Детские яркие сказки заново оживают, шуршат ленты на подарочных коробках и звенят бубенчики на развешенных вряд носках.
"Книг много не бывает" - покупаю полдюжины. А потом еще одну. И еще. И пять добавляю в желанный список. По мере того, как (спустя пять лет) все возвращается на свои места , в обновленных одеждах и качествах, все сильнее хочется хохотать.
Где-то, где сходит снег, ждет чародей - то ли в самом деле магия, то ли образ. И размышляю, как же поладят между собой ведьма с чародеем ( ответ - наверняка только с искрами и фейерверками).

Эта осень феноменально теплая, лучащаяся золотом и медью, с дрожащим пламенем свечи, диким виноградом, орехами и запахом меда. Жаркий, светлый, спелый октябрь. Первый раз за семь лет не читала Желязного, но в последний день месяца задумалась, кто же победит в Игре на этот раз.
Ноябрь светлый, серо-желтый, с красными яблоками на черных ветвях, ржавой травой и писком летучих мышей поздним вечером. И цветущие в ноябре лаванда и роза сорваны на удачу. Вихрятся мысли, желания, слова, сплетаются в невообразимую паутину. Всякий раз выпадает карта с Драконом и Волшебница, я улыбаюсь, и понимаю, что пора бы уже начать писать обещанную сказку.

Греться в узкой полоске света на полу, щуриться. От удовольствия можно превратиться в кошку и блаженно мурлыкать. В квартире пахнет черемухой как призраком весны. В динамика постоянно и рассеяно Сплин. Нет, не тоскливо, просто у Васильева голос что нужно.
Горы летних вещей, пахнут будто из старого комода. Эта весна вместе с Горчевым, разговорами о деревне, пересаживанием подснежников, мха, кактусов (да вообще чего угодно) в горшки, с распахиванием занавесок, щелканьем затвора фотокамеры, с мыслями о категорически невозможном, с ......ю.
Я, конечно же, скучаю. Только от этого нет никакого проку, и мои фантазии обычно прерываются где-то на картинке с ящиком помидорной рассады на окошке деревенской веранды с такими глупыми кружевными занавесками.

Каждый следующий октябрь похож на предыдущий: та же тишина, тот же пламенеющий дикий виноград и багрянец клюквы и боярышника, золото облепихи. Туманы, рыжие тыквы и холод непрогретой квартиры.
Мой тыквенный Джек сморщился как от зубной боли, латунный дракон на шее расправляет крылья. На губах до самого обеда кофейный привкус, после - вишневый цвет. Свитера пахнут кедром и лимоном. Магия скрывется под ботинками и в посеребренных прядях.
В этом году октябрь тоскливый, как ему и положено. Но книга читается вслух, перед самым сном, страницы с шумом переворачиваются, Твари пытаются выбраться, полиейский вновь умирает, а кошка снова мочит шерсть. Каждый год одно и то же, и всякий раз по-разному.

Облегченный вздох " эту зиму переживала". Кроме книг, в этот раз отчего то полностью о волшебстве любого рода, зима оставила красный вязаный шарф и глинтвейн. Много глинвейна. В такие морозы, только он и согревал.
Долгие ленивые утра закончились, пора просыпаться и звать весну. Звать бубном,танцем,пряниками,песнями,ботинками и тонкими свитерами.

Я выбираю ботинки, натягиваю на ноги и вышагиваю в надежде призвать весну.
Можно уже цветы сажать, искать подснежники,оставлять окна настежь, вслушиваться в еще далекие крики чаек.