Дождь зарядил в среду после обеда и закончился только вчера к полудню. Оказывает, всё ещё лето. Даже можно сидеть на траве, на пригорке возле сливового дерева, смотреть на раскинувшееся поле, ряды кукурузы, заросли тыкв и чернеющий лес на горизонте. Это место мне часто снится, но во сне оно обычно какое-то почти мистическое, изменяющееся, и чаще всего я грущу , там во сне, из-за какой-нибудь новостройки вдруг возникшей посреди деревенски просторов и почему-то обязательно на моем огороде.

Говорят, там в лесу, живет черный аист, но мне никак не удавалось его увидеть. А еще говорят, там, за перекрестком в лесу, есть МЕСТО-ГДЕ-ЧТО-ТО-ПУГАЕТ. (На диалекте это звучит , конечно , иначе, но суть все та же.) И почему-то ни разу не была там, но попасть очень хочется и совсем не страшно. На старом кладбище тоже теперь совсем не страшно. Главным образом от того, что четверть там захороненных - родственники, бабушки и дедушки, двоюродные прабабушки, троюродные продяди, и те самые далекие пра-пра-пра, могилы которых уже и не найти, но имена их я когда-то находила в старых книгах.

В двух словах - там комфортно.

Можно даже задать пару вопрос пра-прабабке Юхимии, разу уж она пока что самая старшая из всех знакомых мне женщин. Она, конечно, не ответит, но попытаться всегда стоит. Это довольно дурацкая привычка разговаривать с могильными памятниками, но избавляться от нее не хочется. Мне нравится зажигать лампады из разноцветного стекла и задавать вопросы, не ожидая (почти) ответов на них.
"Мои глаза такие же зеленые как у тебя, да?"
"А отчего умер твой муж?"
"Можно я возьму себе тот стол, который ты сделал?"
"Я бы хотела, чтобы меня любили также сильно, как ты её"
"А научи..."

Мне говорили, что Я. очень любил свою Т., и ее волосы пахли для него дикими грушами.